- Куда ты пошел? - она смотрела ему в спину, чуть сгорбленную под сенью лет. За все это время она не сказала ему ничего. Ничего из того, что хотела: я люблю тебя, я ненавижу тебя, ты изменил мою жизнь. Все, что она делала, это звала его "милым", друзей ведь можно называть так?
- Далеко, надолго. - никакой иронии, лишь легкая грусть и немного горечи.
Виски, сигареты, октябрь - должно быть, сделали свое.
Он не хотел уходить. Он одевался медленно, осторожно завязывая шнурки. Мученически поглядел на куртку, висящую на крючке. Но даже не взглянул на нее.
А она все стояла и думала, что же ему сказать? Все гадала: знает - не знает. Но молчала, смотря на него глазами загнанного зверя, сломленного и одинокого. Ведь знала - он уйдет. Но чувство, что он уходит навсегда никак ее не оставляло.
Зазвенели ключи, заскрипели несмазанные двери, свет пролился в полутемный коридор и запалил ее горестное лицо.
-Молчи ради Бога, родная - сказал он так, как говорил всегда. Обыденно, мило и немного слепо.
В груди раздался тихий ядерный взрыв и надломилось сердце.
Протянуть руку и выпленуть душу, пойти дальше и вылить из вен горькую жизнь.
Она разливала горе по чашам, яд капал с глазниц. А он подошел и обнял ее, чуть оправив с лица челку.
- Ты умеешь так красиво молчать - добавил он с легкой, доброй улыбкой.
Трещина пошла дальше.
Шепнул ей ветер последнее "прости", задувшись в окно, а листья кротко поцеловали асфальт. По лестнице вниз полетели шаги, отдаваясь легким гулом в подъезде хрущевки.
Так уходило ее счастье.